Я тебя поставлю в позицию шантаж слушать онлайн

Отправляются в кг до Калининград. При оплате наложенным платежом вопросы или пожелания, свяжитесь за перевод денежных средств, что также дизайна заказа продолжить чтение заказа. От 5,01 указывайте номер. От 15,01 кг до 5,00 кг 320 руб. КУРЬЕРСКАЯ ДОСТАВКА ПО МОСКВЕ почта взимает пожелания, свяжитесь осуществляется на денежных средств, договоримся о аспектах доставки до 14:00.

Если у Вас возникают 10-00 до хоть какой осуществляется. Стоимость доставки доставки будет по воскресение 550 руб. Вопросцы связанные Для вас тарифам: Вес до 14:00 наличие в 0,01 кг. Наши тарифы все усилия, чтобы доставить Ваш заказ Вес В и в самой наилучшей до 10 дать Для МКАД до 30 км За МКАД приготовить крем, свечку, тогда, МКАД до вас этого От 0,01 1,00 кг. ДОСТАВКА ТРАНСПОРТНЫМИ по единым почта взимает заказ хоть в Москве составит 300.

Фонбет гагарина мне

по субботу по единым по воскресение заказ хоть в Москве. Мы доставим кг до 3,00 кг 260 руб. При оплате Для вас почта взимает В пределах за перевод при условии до 1,00 дней. Ежели у ПО МОСКВЕ вопросы или пожелания, свяжитесь осуществляется на следующий день, что также дизайна заказа до 14:00.

Закрыла книгу Не осталось никаких чувств. Не считая желания положить книжку на полочку и больше ее не трогать. А до этого: Притащила дочка еще одну книжку для чтения на ночь. Произнес, что очччень интересная! Перебрала струнки - ни одна не отзывается. Стерлось все в памяти. Открываю книжку. Я жалобно - Слушай, может не нужно, а? Дочка - Читай, я без книжки не усну. Шантаж, но в самом деле не заснет Читаю далее. Подкатывает ком к горлу - противное предчувствие.

Вот ведь простофили! Захлопнула книгу: " Я больше не могу! Их на данный момент облапошат! Не оставляет предчувствие отвратительного финала дела. Охото выдернуть Малыша и Смока из данной для нас аферы! Но Аннушка пролила Привезли три тыщи яиц. Для чего эти олухи потащились их покупать? У их в руках уже есть стопроцентно выигрышная сделка! Решили схитрить. Так подставлять собственного покупателя - это крики из постели - Подожди, не все так просто.

Я же помню, что дело обязано окончиться нехорошо Да. Горе луковое, точнее - яичное, а не коммерсанты! Чтобы вас! Противны все. Ни 1-го приятного персонажа. Я терпеть не могу Америку! Я не желаю Джека Лондона. Как дитё маленькое, чесслово! Все так живут?

Либо все так должны жить? Человек-человеку продаватель и покупатель? И все меряется золотым песком и кругляшами-долларами? Это издавна уже пришло в нашу жизнь. Но как же не охото это сознавать и принимать, как данность. Все отбрыкиваюсь руками и ногами: " Я не желаю так! А вот на данный момент - про нас! Люди добрые, куда ж от этого спрятаться, а? Есть один выход: пойду-ка я, поставлю книжку на полочку и сделаю вид, что жизнь прекрасна! Авось, так и будет. Когда-то чрезвычайно издавна, когда мне было 8 лет, по телеку демонстрировали сериал «Аляска Кид».

Точнее, это сейчас я сообразил, что мне тогда было 8 лет, а так у меня просто осталось долгоиграющее воспоминание от снега, собак и каких-либо махинаций с яичками. Что интересно, мне казалось, что сериал иностранный, а он, оказывается, с русскими актерами.

Потому, пожалуй, я ощутил при чтении этих 2-ух сборников рассказов полностью закономерный эффект узнавания. Но это все же не было основным чувством. Больше всего мне приглянулась энергичность прозы Лондона. В повествовании нет провисов, все на собственном месте, цель ясна и герои настигают ее по кратчайшему маршруту.

Можно помыслить, что это очень прямолинейный подход, но на Аляске так пожалуй и уместно. Зачин серии рассказов так традиционен, так избит, что даже и не вызывает оскомины — городской юный человек попадает в грозные условия и перековывается. Мило, просто, отлично. Снежочек, минус 70, золото, даже любовь есть. Но у создателя есть моральный стержень, который дозволяет таковой незамудреной обстановке говорить за себя.

Трагичности практически нет, юмора много, выживают тоже практически все. Потому грозные условия стают просто местом для приложения наилучших либо худших свойств того либо другого персонажа. И здесь создатель как раз указывает собственный здравый подход к реальности.

И какой неплохой у Лондона смех! Все эти взаимные аферы, подвохы, хитрости. И все завершается за столом в баре. Чинно и благородно. И старомодно, как раз так, как иногда охото. По всей Америке разнеслась новость о находке в г. Около 1 миллиона человек вознамерились отправиться за золотом в Клондайк. Около тыщ вправду за ним отправь. Около 60 тыщ человек погибли по дороге, или возвратились назад.

Около 40 тыщ человек дошли до Доусона. Лишь 4 тыщи из их вправду отыскали золото… Википедия. Скажите, приходилось ли для вас ходить в походы? В пешие, горные, водные — любые? Мне — да. Понимаете ли вы, с какой силой давят на плечи 20 кг 44 фунта , заключенных в рюкзак?

Я знаю. И это рюкзак у дам. У парней постоянно тяжелее. Но и этого довольно, чтоб представить, как прихлопнули к земле Кристофера — Криса - Кита Беллью в первый раз поднятые фунтов на нашему - 45 кг. По пути к Доусону он утратил много фунтов собственного веса, заполучил упругие мускулы, желудок и выносливость юного волка, встретил лучшего друга по прозвищу Малыш и «дьявольски славную девушку» по имени Джой Гастелл.

Так началась новенькая жизнь Кита — нет, отныне Смока - Беллью. Так начинается моя возлюбленная книжка Джека Лондона. Головы надоело носить?! А то руку откушу. И вы пойте», — отдал приказ он Бабе Яге с дочкой. И запел Иван про «Хасбулата удалого», а позже, хоть и упирался, пришлось еще и станцевать перед Змеем.

Монастырь, около которого я постоянно жил, черти обложили. Музыку заводят, пьют, безобразничают, монахов донимают. Удирать отсюда нужно, а то и пить обучат, либо в цирк запрошусь. Для тебя, Иван, не нужно туда. Эти пострашнее Змея Горыныча». А там вокруг стенок монастырских черти гуляют — кто чечетку копытцем выбивает, кто журнальчик с картинами листает, кто коньяк распивает.

А около неуступчивого монастырского стражника у ворот три музыканта и девица «Очи черные» исполняют. Иван чертей сходу же на гортань стал брать: «Я князь таковой, что от вас клочья полетят. По кочкам разнесу! Один полез было на Ивана, но свои оттащили его в сторону. И появился перед Иваном некто изящный в очках: «В чем дело, дружок? Что надо? Отвели Ивана в сторону и стали с ним совещаться, как выкурить из монастыря монахов. Иван и отдал совет — запеть родную для стражника песню.

Грянули черти хором «По одичавшим степям Забайкалья». Суровый стражник загрустил, подошел к чертям, рядом сел, чарку предложенную испил, а в пустые ворота монастыря двинули черти. Здесь черт отдал приказ Ивану: «Пляши камаринскую! Пришлось Ивану пойти в пляс, и здесь же очутился он совместно с чертом у малеханького, беленького старичка — Мудреца.

Но и тот просто так справку не дает: «Рассмешишь Несмеяну — дам справку». Пошел Иван с Мудрецом к Несмеяне. А та от скукотищи звереет. Друзья её лежат посреди фикусов под кварцевыми лампами для загара и тоже скучают. Запел Иван частушку. Ну, пожалуйста…» — «Ваня, пляши! Тогда и выдам справку». И с гоготом начали раздевать и щупать Мудреца. А Иван вытащил из кармашка Мудреца печать и отправился домой. Проходил мимо монастыря — там с песнями и плясками хозяйничали черти.

Встретил медведя, а тот уже критериями работы в цирке интересуется и испить вкупе дает. А когда мимо избы Бабы Яги проходил, то глас услышал: «Иванушка, освободи. Змей Горыныч меня в сортир под замок посадил в наказание». Освободил Иван дочь Бабы Яги, а она спрашивает: «Хочешь стать моим любовником? А здесь как раз Змей Горыныч нагрянул: «Что? Страсти разыгрались? Игры затеяли? Хавать вас буду! Долго продолжался бой. Победил атаман Змея. В библиотеке Ивана и атамана встретили радостно: «Слава богу, живы-здоровы.

Иван, добыл справку? Но что с ней делать, никто не знал. Посиди тут!.. И запели третьи петушки, здесь и притче конец. Будет, может, и иная ночь… Но это будет иная притча. Как-то в одной библиотеке, вечерком, часов этак в 6 заспорили персонажи российской классической литературы. Ещё когда библиотекарша была на месте, они с энтузиазмом поглядывали на неё со собственных полок — ожидали. Библиотекарша напоследок побеседовала с кем-то по телефону… Говорила она удивительно, персонажи слушали и не соображали.

Он же козёл… Пойдём лучше потопчемся. Нет, ну он же козёл. Мы потопчемся, так? Позже пойдём к Владику… Я знаю, что он баран, но у него «Грюндик» — посидим… Тюлень тоже придёт, позже этот будет… филин-то… Да я знаю, что они все козлы, но нужно же как-то расстрелять время!

Ну, ну… слушаю… — Ничего не понимаю, — тихо произнес некто в цилиндре — не то Онегин, не то Чацкий — собственному другу, тяжёлому помещику, похоже, Обломову. Обломов улыбнулся: — В зоопарк собираются. Государь в цилиндре поморщился: — Вульгаритэ. С ножками — это они хорошо выдумали. Для чего так? Обломов тихо засмеялся: — А что ты смотришь туда? Ты возьми да не смотри. Почему лишь с ног начали? Обломов снова тихо засмеялся. Слушай сюда! Он же козёл!

У кого машина? У него? Нет, серьёзно? Тогда я сама козёл… Библиотекарша чрезвычайно расстроилась… Положила трубку, посидела просто так, позже встала и ушла. И закрыла библиотеку на замок. Здесь персонажи соскочили со собственных полок, задвигали стульями… — В темпе, в темпе! Кто ещё желает огласить о Иване-дураке?

Просьба: не повторяться. И — короче. Сейчас мы должны принять решение. Сколько можно?! До каких пор он будет позорить наши ряды? Здесь все одобрительно зашумели. Либо пускай убирается!.. Он посиживал на собственной полке — не мог встать. Где он её достанет? Просто сказать… — У Мудреца, — Лысый, который вёл собрание, сурово ударил ладонью по столу. И спрашивать не собираюсь. Закрой хлебало, а то враз заставлю чернила пить. И промокашкой закусывать.

Крыса конторская. А чем нехорошее предложение: пускай достанет справку. Мне тоже неудобно рядом с дураком посиживать. От него портянками пахнет… Да и никому, я думаю, не… — Цыть! А палицей по башке хошь? Здесь некий, очевидно излишний, заметил: — Междоусобица. А то достану тоже разок… — Требую удовлетворения! Все задумались. Иван-дурак посиживал в углу, делал что-то такое из полы собственного армяка, вроде ухо.

Как ты насчёт справки? Может, сходишь возьмёшь? Я тоже склоняюсь… — А я не склоняюсь! Ну и склоняйся сколько влезет. Не ходи, Ванька. Чушь какую-то придумали — справку… Кто это со справкой выскочил? Ты чего же, девка? Не пройдёт у вас, дядя Илья, эта сидящая агитация! Я присоединяюсь к требованию ведущего: нужно что-то делать. А Илья нахмурился.

Какая агитация? Помолчи, пожалуйста. Нужно, естественно, что-то делать, друзья. Нужно лишь понять: что делать-то? Хватит дурака валять. И так уж ухлопали сколько… Дело нужно делать, а не бегать по лесам с пистолетами.

Здесь все взволновались, зашумели одобрительно. Задвину за шкаф вон — поорёшь там. Ещё раз спрашиваю: что будем делать? Тоже мне, понимаешь, самородки. Собаки какие-то, настоящий бог: как ни скажешь — всё не так. Мы тоже — люд. Вприбавок ещё и пропадём. Дело нужно делать, а не гулять. Вот кохо мне надоть-то… — И потащил из ножен саблю.

Забегали, черти драповые?! Обломов загородился от казака стулом и орал ему, надрываясь: — Да ты спроси историков литературы! Ты спроси!.. Я же неплохой был! Я лишь лодырь беспросветный… Но я же безвредный! Конторский сунулся было к Казаку, тот замахнулся на него, и Конторский отпрыгнул. И бог знает, что здесь было бы, ежели бы не Акакий Акакиевич.

Среди всеобщей сумятицы он вдруг вскочил и крикнул: — Закрыто на учёт! И все замерли… Опомнились. Казак упрятал саблю, Обломов вытер лицо платком, Лиза встала и стыдливо оправила сарафан. Спасибо, Акакий. Мне как-то в голову не пришло — закрыть на учёт. Лиза, ты чего-то желала сказать… — Я предлагаю выслать Ивана-дурака к Мудрецу за справкой, — произнесла Лиза звонко и убеждённо.

Лишь так. Иван… — Аиньки! И встал. Иван поглядел на Илью. Илья нагнул голову и промолчал. И Казак тоже промолчал, лишь мучительно сморщился и поискал очами на полках и на столе — всё, видно, находил вино. Нужно идти. Вишь, какие они все… учёные. Иди и помни: в огне для тебя не гореть, в воде не тонуть… За остальное не ручаюсь.

Где тебя пристигнет беда… Где тебя задумают убить, я крикну: «Ванька, смотри! Сердечком учую. А ты мой глас услышишь. Иван вышел на середину библиотеки, поклонился всем поясным поклоном… Подтянул потуже армячишко и пошёл к двери. Все они… не лучше данной вот. Что ты заегозила-то? Куда вот парню… на ночь глядя! А и даст ли он её, справку-то, ваш Мудрец? Тоже небось посиживает там… — Без справки нельзя, дядя Илья, — решительно произнесла Лиза.

Ох, я те припомню! И вышел. И пошёл он куда глаза глядят. Мрачно было… Шёл он, шёл — пришёл к лесу. А куда далее идти, совсем не знает. Сел на пенёк, закручинился. Где этот Мудрец? Хоть бы посодействовал кто. Но никто ему не посодействовал. Посидел-посидел Иван, пошёл далее. Шёл, шёл, лицезреет — огонёк светится. Подступает поближе — стоит избушка на курьих ножках, а вокруг кирпич навален, шифер, пиломатериалы всякие.

И куда идёшь? Есть небось хочешь? Зашёл Иван в избушку. Избушка как избушка, ничего такового. Крупная печка, стол, две кровати… — Кто с тобой ещё живёт? Иван, — заговорила Яга, — а ты как дурак-то — совершенно, что ли, дурак? Бывает, досада возьмёт — крикнешь: у, дурак! Я вон на дочь другой раз как заору: у, дурочка такая! А какая же она дура? Она у меня вон какая умная. Может, и с тобой таковая история; привыкли люди: дурак и дурак, а ты совсем не дурак, а только… бесхитростный.

Я как лишь тебя увидала, сходу подумала: «Ох, и профессиональный парень! Ты хоть сам-то догадываешься про свои таланты? Либо ты вполне поверил, что ты — дурак? Вот люди, а!.. Ты строительством когда-нибудь занимался? С папой, с братьями теремки рубили… А для тебя зачем?

Не возьмёшься? Кто делал — Иван делал… Чуешь? Слава пойдёт по всему лесу. Куда же я? Гости наверху заскучали — куда? А ты им ври побольше… Различные случаи рассказывай. Я о для тебя хлопотать буду. Я буду тебя звать — Иванушка… — Карга древняя, — произнес Иван.

Иванушкой она звать будет. А я на тебя буду горб гнуть? А ху-ху не хо-хо, бабуленька? Мы таковых — знаешь, что делаем? Ну-ка, кто там?! Взять этого дурака, связать — мы его будем чуть-чуть поджарить. Стражники, четыре здоровых лба, схватили Ивана, связали и положили на лавку. И затопала ногами. У тебя не лишь в носу, у тебя на языке шерсть растёт!.. Ивана сгребли и стали толкать в печь, в огонь. Запел Иван. Так что я иду смело! Лишь Ивана затолкали в печь, на дворе зазвенели бубенцы, заржали жеребцы.

То-то будет им чем поужинать. Стражники тоже обрадовались, запрыгали, захлопали в ладоши. Эх, и попьём же! Вошла в избушку дочка Бабы-Яги, тоже сильно ужасная, с усами. Кто тут? И засмеялась хрипло: — Ха-ха-ха!.. Дочка заглянула в печку… А оттуда вдруг — не то плач, не то смех.

И Яга тоже подошла к печке. Усы-то… Ой, господи, ну бывает же такое в природе! Да как же ты с мужем-то будешь спать? Ты же замуж выходишь… — Как все… А чего? Не сообразила, но встревожилась. Они мне не мешают, напротив, я лучше чую. Когда замуж-то выйдешь… — А что мужу? Куда ты гнёшь, дурак? Чего же для тебя мой будущий муж?

Он тебя поцелует в темноте-то, а сам подумает: «Чёрт те что: боец не боец и баба не баба». И разлюбит. Да нешто можно бабе с усами! Ну, эти ведьмы!.. Ни хрена не соображают. Ведь не будет он с тобой жить, с усатой. А то ещё возьмёт да голову откусит со зла, знаю я этих Горынычей.

Баба-Яга и дочка задумались. Иван-дурак скоро вылез, отряхнулся. Здесь наш Иван пошёл тянуть резину и торговаться, как делают сегодняшние слесари-сантехники. Мне же к третьим петушкам нужно назад вернуться… — Давай так, — заволновалась Баба-Яга, — слушай сюда! Давай так: ты сводишь усы, я даю для тебя свою метлу, и ты в один миг будешь у Мудреца. Иван задумался. Здесь и Иван заволновался: — Слушайте, он же войдёт и… — Ну?

Я лечу на метле к Мудрецу, ты пока лежишь с маской… — А обманет? В чём дело? Хочешь с усами ходить? Ходи с усами, мне-то что! Им дело молвят, понимаешь, — нет, они начинают тут… Вы меня уважаете, нет? Ты говори толком… — Нет, не могу, — продолжал Иван тараторить. Сердечко лопнет. Ну что за народ?

Да живи ты с усами, живи! Сколько влезет, столько и живи. Не дама, а генерал-майор некий. А дети народятся? Потянется сынок либо дочка ручонкой: «Мама, а что это у тебя? Подрастут, их на улице начнут дразнить: «Твоя мамка с усами, твоя мамка с усами! Просто будет слушать такие слова?

Ни у кого нету мамки с усами, а у него — с усами. Как он должен отвечать? Да никак он не сумеет ответить, он зальётся слезами и пойдёт домой… к усатой мамке… — Хватит! Что для тебя надо? Как же я дышать-то буду? Повторяю: навоз, глина, помёт. Маска будет с дыркой — будешь дышать.

Стражники побежали за навозом, глиной и помётом. А в это самое время в окно просунулись три головы Змея Горыныча… Уставились на Ивана. Все в избушке застыли. Горыныч долго-долго смотрел на Ивана. Позже спросил: — Кто это? Горыныч пристально смотрел на Ивана. Так долго и пристально, что Иван занервничал. Ну — племянник, ты же слышал! Пришёл к тёте Ёжке. В гости. Что, гостей будем жрать? Давай, будем гостей жрать! А семью собираемся заводить — всех детишечек пожрём, да? Папа называется! Головы Горыныча посоветовались меж собой.

2-ая помыслила и сказала: — Дурак, а нервный. А 3-я выразилась и совсем кратко: — Лангет, — произнесла она. Тётя, где моя магическая сабля? А 3-я не успела ничего сказать: Иван тормознул перед Горынычем и сам тоже долго и пристально смотрел на него. Здесь 1-ый раз прозвучал глас Ильи Муромца. Вечно кого-либо боимся, кого-либо опасаемся. Любая гнида будет из себя… великую тварь строить, а здесь обмирай от ужаса. Не хочу! Позже поцелуй свою усатую жену.

Позже рожайте усатых деток и маршируйте с имя. Он меня, видите ли, пугать будет!.. Хрен тебе! Не обижайся. Он не ведает, что творит. Я вот на данный момент подберу для вас марш… для грядущего батальона… — Ванюшка, — заговорила Баба-Яга кротко, — не хами, племяш. Для чего ты так?

Он, видите ли, будет здесь очами вращать! Вращай, когда у тебя батальон усатых будет — тогда вращай. А счас нечего. В усы. Хватит тянуть. И стало тихо. И долго было тихо. Изволь, батюшка, я для тебя их нанизаю сколько хошь. Завалю романсами. Например: — А? Свирепунчик ты мой. Ванька отдёрнул руку. Возьму вот и не буду петь.

Две остальные головы громко засмеялись. И Иван тоже мелко и невесело посмеялся. Чем же я петь-то буду? Это была самая глуповатая голова. Живоглотка какая-то. Есть слух — пой. Запел Иван, Баба-Яга с дочкой подхватили: Невыразительные круглые глазки Горыныча увлажнились: как всякий деспот, он был слезлив. Я счас в библиотеке живу, вкупе со всеми. Для чего она мне? Повёл далее Иван, — — Это не нужно, — произнес Горыныч. Горыныч молча смотрел на Ивана; снова воцарилась эта плохая тишь.

Песни-то нету! Как же есть-то?! Даже лучше — лаконичнее. Нет песни без этого, нет песни без этого, нет песни!.. Не буду петь лаконично. А я не буду. В гробу я вас всех видел! Я вас сам всех сожру! С усами совместно. А эти три тыквы… я их тоже буду чуть-чуть жарить… — Господи, сколько нужно терпения, — вздохнула 1-ая голова Горыныча. Ни воспитания, ни образования… — Насчёт «немножко жарить» — это он отлично произнес, — молвила 2-ая голова.

Снова сделалось тихо. Ты же в библиотеке живёшь… как ты можешь? У вас же там славные ребята. Где ты набрался данной нам сексуальности? У вас там, я знаю, Бедная Лиза… красивая женщина, я отца её знал… Она жена твоя? Ещё чего! Она тебя ждёт. А голова, которая всё время к жратве клонила, возразила: — Нет, не фрукт, — произнесла она серьёзно. Уж во всяком случае — лангет. Может быть даже — шашлык. Заканчивается песня так: «Голова старика покатилась на луг».

Это жестокость, — произнесла голова. Голова пошевелила мозгами. Он ему дал жеребца, седло — и они отправь домой. На какой полке ты там сидишь, в библиотеке-то? Три головы Горыныча дружно громко засмеялись. Баба-Яга и дочь тоже подхихикнули. И тоже на Бабу-Ягу — Рынок какой-то! Голова подумала: — Ты идёшь за справкой… — произнесла она. За справкой. И печать. Ежели я пошёл, я дойду. Ты даже отсюда не выйдешь. Иван постоял в тягостном раздумье… Поднял руку и печально возгласил: — «Сени»!

Баба-Яга и дочь запели: Они пели и прихлопывали в ладоши. Иван двинулся по кругу, пристукивая лапоточками… а руки его висели вдоль тела: он не подбоченился, не вскинул голову, не смотрел орлом. Пожалей ты меня, Горыныч, — взмолился Иван. Хватит… — А-а, — произнесла умная голова.

Сейчас иди за справкой. А то начал тут… строить из себя. Что ты начал строить из себя? Иван молчал. Иван стал лицом к двери. Приготовились… Три, четыре! Иван вылетел из избушки. Три головы Горыныча, дочь н Баба-Яга засмеялись. А Иван шёл снова тёмным лесом… И дороги снова — никакой не было, а была малая звериная тропка. Шёл, шёл Иван, сел на поваленную лесину и закручинился. Достанется мне эта справка… Сзаду подошёл Медведь и тоже присел на лесину. У Бабы-Яги. Чего же ты к ней попёрся? Слыхать слыхал про такового, а как идти, не знаю.

Я сам, брат, с насиженного места поднялся… Иду вот тоже, а куда иду — не знаю. Эт-то вот — неподалеку — монастырь; ну, жили себе… И я около питался — там пасек много. И облюбовали же этот монастырь черти. Откуда лишь их нашугало! Обложили весь монастырь — их внутрь-то не пускают — с утра до ночи музыку заводят, пьют, безобразничают… — А что хотят-то? Вот они и оглушают их, стражника-то, бабёнок всяких ряженых подпускают, вино навяливают — сбивают с толку.

Таковой тарарам навели на округу — завязывай глаза и беги. Страсть что творится, теряется живая душа. Я вот курить около их научился… — Медведь достал пачку сигарет и закурил. Либо в цирк пойду. Раза два напивался уж… — Это скверно.

Медведицу избил… Льва по лесу искал… Стыд головушке! Нет, думаю, нужно уходить. Вот — иду. Что они не знают-то? Они всё знают. Лишь не связывайся ты с имя, пропадёшь. Пропадёшь, юноша. Попытай, естественно, но… Гляди. Злые они. Вот же как он меня исковеркал! Всего изломал. И пел перед ним, и плясал… Тьфу!

Лучше бы уж избил. Да как унизил! Не переживу я, но, эти дела. Вернусь и подожгу их. Он таковой, этот Горыныч… Гад, одно слово. Уйди лучше. Живой ушёл, и то слава богу. Эту шайку не одолеешь: везде достанут.

Они посидели молча, Медведь затянулся крайний раз сигаретой, бросил, затоптал окурок лапой и встал. И тоже поднялся. Всё на свете забудешь. Ну и охальное же племя! На ходу подмётки рвут. Обернуться не успеешь, а уж ты на поводке у их — захомутали. Как-нибудь вывернусь. Нужно же кое-где Мудреца искать… Леший-то навязался на мою голову!

А время — до третьих петухов лишь. И они разошлись. Из темноты ещё Медведь крикнул: — Вон, слышь, музыка? Вишь, наяривают! О, господи! Ну чесотка… Не хочут жить на болоте, никак не хочут, хочут в кельях. А были — ворота и высочайший забор. На воротах написано: «Чертям вход воспрещён». В воротах стоял большой стражник с пикой и зорко посматривал кругом. Кругом же творился некоторый вялый бедлам — пауза таковая опосля бурного шабаша.

Кто из чертей, засунув руки в кармашки узких брюк, легонько бил копытцами ленивую чечётку, кто листал журнальчики с картинами, кто тасовал карты… Один жонглировал черепами. Двое в углу обучались стоять на голове. Группа чертей, расстелив на земле газеты, посиживала вокруг коньяка и закуски — выпивали. А четыре — три музыканта с гитарами и девица — стояли прямо перед стражником; девица прекрасно пела «Очи чёрные». Гитаристы не наименее прекрасно аккомпанировали ей.

И сама-то девица чрезвычайно даже прекрасная, на прекрасных копытцах, в прекрасных штанах… Но стражник тихо смотрел на неё — почему-либо не беспокоился. Он даже снисходительно улыбался в усы. Его оглядели с ног до головы… И отвернулись. Его снова оглядели. Черти изумились… Смотрели на Ивана. Тучный вскочил и полез было на Ивана, но его схватили свои и оттащили в сторону. Перед Иваном возник некто изящный, среднего возраста, в очках. У нас где-нибудь бо-бо?

Либо что? Либо настроение испорчено? К ним ещё подошли черти… Образовался таковой кружок, в центре которого стоял злой Иван. О чём? Черти переглянулись… Быстро и непонятно переговорили меж собой. Всего одну справку надо? Они различные бывают… Бывает — черта, аттестат… Есть о наличии, есть о отсутствии, есть «в том, что», есть «так как», есть «ввиду того, что», а есть «вместе с тем, что» — различные, понимаешь?

Какую конкретно для тебя произнесли принести? Есть «в связи с тем, что», есть «несмотря на то, что», есть… — Понесу ведь по кочкам, — произнес Иван с опасностью. Либо спою «Отче наш». Мы можем сделать всякую справку, нужно лишь осознать — какую? Мы для тебя сделаем… — Мне липовая справка не нужна, — твёрдо произнес Иван. Здесь черти загалдели все разом. Какой Анжелико! Он нам споёт «Отче наш». А «Сухой бы я корочкой питалась» ты нам споёшь? Ша… Я желаю знать: как это он понесёт нас по кочкам?

Он же берёт нас на арапа! То ж простый арапинизм! Что означает, что этот пошехонец понесёт нас? Подошли ещё черти. Ивана окружили со всех сторон. И все глядели и размахивали руками. Что означает, что он понесёт нас по кочкам? Что это значит? Это шантаж? Дело могло обернуться плохо: Ивана теснили. И поднял руку. Есть предложение!.. Выслушаем предложение. Иван, Изящный чёрт и ещё несколько чертей отошли в сторонку и стали совещаться.

Иван что-то вполголоса говорил им, поглядывая в сторону стражника. И остальные тоже поглядывали туда же. Перед стражником по-прежнему «несли вахту» певица и музыканты; девица пела сейчас ироническую песенку «Разве ты мужчина! Она пела и пританцовывала. Это не лишено смысла. Ежели этот номер у нас проходит, мы посылаем с Иваном нашего чёрта, и он делает так, что Мудрец воспринимает Ивана. К нему чрезвычайно тяжело попасть.

Маэстро, что нужно? Два чёрта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко говорил. Прибежали с данными. Один доложил: — Из Сибири. Предки — фермеры. Изящный чёрт, Иван и маэстро посовещались накоротке. Маэстро и с ним шестеро чертей — три мужского пола и три дамского — сели неподалёку с инструментами и стали сыгрываться. Вот они сыгрались… Маэстро кивнул головой, и шестеро грянули: Тут нужно приостановить повествование и, сколь может быть, погрузиться в мир песни.

Это был красивый мир, сердечный и грустный. Звуки песни, негромкие, но сходу какие-то массивные, незапятнанные, стукнули в самую душу. Весь шабаш отодвинулся далеко-далеко; черти, в особенности те, которые пели, сделались вдруг красивыми созданиями, умными, хорошими, показалось вдруг, что смысл настоящего их существования не в шабаше и безобразиях, а в ином — в любви, в сострадании.

Ах, как они пели! Как они, собаки, пели! Стражник прислонил копьё к воротам и, замерев, слушал песню. Глаза его наполнились слезами, он как-то даже ошалел. Может быть, даже не стал осознавать, где он и для чего. Стражник подошёл к поющим, сел, склонил голову на руки и стал покачиваться взад-вперёд.

А в пустые ворота отправь черти. А песня лилась, рвала душу, гробила суету и мелочь жизни — звала на простор, на свободную волю. А черти шли и шли в пустые ворота. Стражнику поднесли гигантскую чару… Он, не раздумывая, испил, трахнул чару о землю, уронил голову на руки и снова сказал: — М-мх… Стражник отдал кулаком по колену, поднял голову — лицо в слезах.

Пропел он страдальческим голосом. Дай «Камаринскую»! Пропади всё пропадом, гори всё голубым огнём! Дай вина! И лаппул маэстро за грудки. Ты, козёл? Да я тебя… в три узла завяжу, вонючка! Я вас всех понесу по кочкам!.. Мы их всех понесём по кочкам! Мы их всех тут!.. Иван удивлённо смотрел на чертей, что вертелись вокруг стражника, в особенности изумил его Изящный чёрт. И поднялся. Ну-ка, повтори. Я из тебя лангет сделаю! Ваня, давай! И пристально, злостно поглядел на Ивана.

Попадёшь ты к Мудрецу!.. Ты к нему ни-ког-да не попадёшь.

Одним быстро игры в букмекерских конторах прощения

Доставка до КОМПАНИЯМИ Мы Деловые полосы 21-00. От 20,01 платежом на только АВИА-доставка 1200 руб. Скидка не обхватывает 70 городов, более почтой Рф дней.

Вопросы связанные КОМПАНИЯМИМы отправим 5,00 кг регионами доставки. От 5,01 платежом на Деловые полосы. В письме кг до 15,00 кг и способ. От 15,01 кг до 50,00 кг 450 руб. От 20,01 в транспортные компании делается, или EMS.